Британия и Индия: политические аспекты влияния

Спустя два года после дурбара Керзон начал наступление на бабу. Он объявил - якобы во имя административной эффективности - что Бенгалию разделят на две части. Будучи столицей и Бенгалии, и Индии, Калькутта являлась политической опорой Индийского национального конгресса, который к тому времени прекратил играть роль (если вообще играл ее) предохранительного клапана для выпуска туземного недовольства. Керзон очень хорошо понимал, что раздел Бенгалии расколет националистическое движение. Столица была, как сам он выразился, центром, из которого управляется Конгресс... Любая мера с последствиями, которые разделили бы бенгалоязычное население... или ослабили влияние адвокатов, держащих в своих руках всю организацию, встречает... негодование с их стороны.

Это предложение оказалось настолько непопулярным, что против англичан поднялась такая волна насилия, какой не бывало со времен Сипайского восстания.

Националисты начали с бойкота английских товаров и пропаганды свадеши (буквально "отечественный") - экономической самодостаточности Индии. Эту тактику поддержали умеренные, например Рабиндранат Тагор*. Проводились забастовки и демонстрации. Некоторые недовольные пошли еще дальше. По всей Бенгалии начались нападения на британских чиновников, несколько раз неизвестные покушались на жизнь самого губернатора Бенгалии. Первое время власти считали насилие делом рук бедных, необразованных индусов. Но 30 апреля 1908 года, когда две англичанки погибли от взрыва бомбы, предназначавшейся для Дж.Д. Кингсфорда, судьи Музаффарпурского округа, полицейские раскрыли тревожную правду: это была совершенно иная угроза, чем та, которую представляли мятежные сипаи в 1857 году. Простые солдаты, защищавшие традиции и религию, очень отличались от радикальных националистов, вооруженных нитроглицерином. И главарями их выступали вовсе не бедные кули. Одну из террористических организаций, "Анушилан Самити", возглавлял Праматанат Митра, барристер, выступавший в Высоком суде в Калькутте. Когда полицейские из спецотдела провели обыски по пяти чрезвычайно респектабельным калькуттским адресам, они обнаружили оборудование для изготовления бомб. Были арестованы двадцать шесть молодых людей, и не подозрительных кули, а бенгальских браминов, представителей элиты.

У тех, кто предстал перед судом в Алипуре, едва ли могло быть менее респектабельное происхождение. Один из подсудимых, Ауробиндо Гхош, был лучшим учеником в лондонской школе Святого Павла и студентом кембриджского Кингс-колледжа. Он даже оказался ровесником одного из своих судей, которого, кстати, превзошел в греческом языке во время поступления на службу (Гхош не занял должность только потому, что не сдал экзамен по верховой езде). Один из юристов-англичан, участвовавших в процессе, заметил, что оставалось только сожалеть, что человек такого умственного масштаба, как Ауробиндо, не получил должности только потому, что не умел или не желал ездить верхом... Если бы для него нашлось место в Службе народного образования, полагаю, он пошел бы далеко не просто в личной карьере, но и в укреплении связей между своими соотечественниками и нами.

Но было поздно. Британцы желали создать индийцев по своему образу. Теперь, отворачиваясь от этой англизированной элиты, они, подобно Франкенштейну, создали монстра. Ауробиндо Гхош воплощал национализм, который должен был вскоре проявиться по всей империи именно потому, что являлся продуктом высшего английского образования.

Алипурское дело отличалось от скорой расправы в Морант-Бэе. Суд шел почти семь месяцев. Ауробиндо Гхоша оправдали, и даже смертный приговор, вынесенный главе группы, его брату Бариндре Кумару Гхошу, был позднее смягчен, несмотря на то, что он признался в суде, что позволил убить государственного обвинителя. Последняя уступка националистам была сделана в 1911 году, когда решение Керзона об административном разделе Бенгалии отменили. (Это все- таки случилось после обретения Индией независимости.) Демонстрация слабости не положила конец терроризму.