Самым красивым городом Европы в 1700 г. был Лондон. Особое своеобразие и очарование ему придавали силуэты храмов, воздвигнутых архитектором Кристофером Реном. Среди церковных зданий выделялся собор Святого Павла, строительство которого в то время еще не было завершено. Оставалось возвести купол. Окончание работ затягивалось, и в народе в шутку стали говорить о медлительных людях: "Спешит, как строитель с ведром раствора на купол собора Святого Павла".
Лондон на рубеже XVII и XVIII веков
В своей книге "Через Англию в дамском седле во времена Вильгельма и Марии" Селия Фьен с симпатией писала о Ливерпуле, который "когда-то состоял из нескольких рыбацких хижин, а теперь вырос и стал большим красивым городом, правда, здесь всего один приход и одна церковь, но улицы просторны и широки - это настоящий Лондон в миниатюре". Писательнице также понравился Лидс - большой город со множеством просторных чистых улиц, оборудованных сточными канавами, с хорошими каменными домами. "Город считается самым богатым в стране, здесь занимаются изготовлением шерстяных тканей, в этом производстве участвуют все жители, чем они очень гордятся, так как это источник их благосостояния".
Женщина, вышедшая замуж в 20, выдерживала 20 лет непрерывные беременности и кормления. Привычной в то время была такая картина. В тишине ночи часы бьют час. "Час ночи, и все спокойно!" — кричит дозорный. Слышится кашель в доме наверху, и кто-то, бормоча, ворочается-во сне. Держась поближе к стене, спешат две темные фигуры в капюшонах, они поскальзываются на мокрых камнях тротуара в попытке поспеть за ведущим их мальчишкой.
Мать пропускала церемонию крещения младенца, т. к. лежала в своей комнате и не допускалась в церковь до обряда очищения. Крестили же ребенка через 3—5 дней после его рождения. В англиканской церкви мальчику полагалось два крестных отца и одна крестная мать, девочке — наоборот, две крестные матери и один крестный отец. Когда религиозная часть церемонии заканчивалась и пастырь, подняв бокал за новоявленную мать, уходил со сладостями для жены или детей, вся компания садилась за праздничный стол.
Маленькие дети должны смотреть на родителей как на своих абсолютных хозяев и пребывать в священном страхе перед ними.Родители горевали по своим умершим детям тем сильнее, чем длиннее была жизнь последних. Когда младший ребенок Ральфа Джозелина умер, он был "не слишком огорчен, т. к. малыш прожил недолго". После смерти дочери Ральф записал в дневнике: "Сегодня моя Мэри уснула навеки, а*ее душа отправилась в рай, где пребывают Иисус и все святые. Ей было 8 лет и 45 дней, она наш первенец, и я прошу Господа позаботиться о ней.
В век высокой смертности многие дети теряли одного или обоих родителей очень рано и воспитывались приемными родителями. Не" всегда вдовец или вдова находили достойного приемного родителя своим детям при потере супруга. Родители из числа представителей среднего класса не жалели средств на воспитание и образование своих детей, и не только потому, что это было вложением средств в свое будущее.
Эти джентльмены - предвестники смерти... Врач имеет право залечить человека до смерти, да еще и рассчитывает получить за это хорошее вознаграждение. В полутьме аптеки Джон Сил видит сушеного аллигатора, висящего в углу. От этого зрелища его начинает подташнивать. Помощник аптекаря Вильяма Роуза явно не спешит приготовить лекарство. С сосредоточенным видом, не очень соответствующим его 16 годам, юноша открывает бутылки, высыпает порошок, взбалтывает содержимое и делает очередную смесь. Без сомнения...
Искусство пластической хирургии, впервые использованной итальянцами в XVI в., применялось для ликвидации последствий сифилиса на лице. При проведении операции на столе в доме пациента, когда в качестве анестезии использовался алкоголь, лучшим хирургом считался быстрый хирург.Цирюльни открывались для мужчин..
Все члены династии Стюартов верили старинному предрассудку об излечении болезни прикосновением. Ходили слухи о большом количестве случаев "магического" исцеления, желающих его получить было немало. Если же человек не выздоравливал, болезнь относилась в разряд неизлечимых. Только рассудительный и спокойный Вильгельм III посчитал все это суеверием, а разочарованным пациентам сказал: "Бог дает вам улучшение здоровья и больше ума".
Колокол пробил девять раз - короткая пауза, еще 36 перезвонов. Значит, умирал 36-летний мужчина. Слышал ли он известие о собственной кончине? Колокол, звучавший по нему, значил для бедняги меньше, чем для живущего в непрерывном потоке дел и забот прихода: "Стук твоего сердца - это всего лишь последний удар колокола". Его можно было услышать много раз за день, звонившего шесть раз при кончине женщин и три раза - при смерти ребенка и сопровождавшего каждый уход отсчетом отпущенных покойнику лет.
Похоронная одежда претерпела некоторые изменения. Вместо савана, закреплявшегося сверху и снизу, появились рубахи с открытой спиной, длинными рукавами с завязками на запястьях и шее, иногда с капюшоном. Миссон продолжает: "После того как тело покойного начисто вымоют, а если это был мужчина с отросшей за время болезни бородой, еще и побреют, на него надевают шерстяную рубаху, Завязанную на запястьях и на груди. Иногда одежда украшалась вышивкой черного цвета.
Процессия, направлявшаяся к церкви, обычно выбирала самый короткий путь, но многие соблазнялись возможностью похвастаться пышностью похорон перед соседями и шли окружным путем. Главные плакальщики ехали в экипажах, а другие люди шли за ними пешком. Миссон описывает' процессию: "Все готово к началу. Несколько человек идут впереди, каждый держит в руках длинную палку с большим яблоком или серебряным шаром на конце. Глава прихода вместе со своим помощником идет за ними. Следом несут гроб с телом умершего.
Когда сэр Томас Гросвенор, герой рассказа Саймона Дженкинса, умер в 1700 г., психическое здоровье его 35-летней вдовы Мэри уже внушало опасения. Именно по этой причине женщина стала впоследствии легкой добычей для бессовестных охотников за приданым. Крошке Мэри было всего 7 месяцев, когда в 1665 г. ее отец Александр Дэвис умер от чумы, оставив дочь заботам ее честолюбивой матери. Наследство девочки в то время нельзя было назвать многообещающим. Но Лондон неуклонно расширялся, и вскоре доставшийся ей земельный участок...
На рынке недвижимости сложилась сложная ситуация, понять которую можно из следующей цитаты: "По-моему, я уже говорил тебе, что дома теперь строятся недолговечные, рассчитанные на определенный срок службы. Объясню почему. Дело в том, что очень редко человек, который строит, является владельцем земельного участка. Он берет землю в аренду у ее владельца на определенный срок...
Пока большинство лондонцев продолжали ютиться в убогих, почти без мебели жилищах, обитатели роскошных особняков ломали голову в поисках новых решений домашнего интерьера. В период с 1690 по 1720 г. наметились большие перемены. Например, резко возрос спрос на часы, который постепенно превратился в настоящую манию. Суконщики, большинство из которых были французами, получили в 90-х гг. XVII в. признание жителей английской столицы. Сфера предлагаемых ими услуг расширилась, и они стали называть себя художниками по интерьеру.
Только наиболее богатые лондонцы имели у себя дома водопровод. Остальным приходилось носить воду из уличных колонок или покупать ее у продавцов воды герцогине Девонширским, стала достопримечательностью, притягивавшей множество любопытных. Но то, что в домах еще не было горячей воды, совсем не означает, что люди не мылись. Хотя купание в тазике с чуть теплой водой, происходившее в холодной комнате, было сомнительным удовольствием. Более привилегированные лондонцы принимали горячую ванну прямо в своих покоях.
Джон Ивлин, например, говорит о "пыли и грязи, которую выбрасывали из залов прямо на улицу". Свифт советует служанке: "Если ближе к ночи моешь комнату, находящуюся рядом с выходом, грязную воду выливай прямо через дверь на улицу; только не смотри перед собой, чтобы, случись воде испачкать кого- нибудь, не подумали, что ты это сделала нарочно". В исключительно редких случаях пищевые отходы складывали в специально отведенное место, чтобы потом скормить их свиньям. В основном же свалки устраивались где попало. Зато на них было чем поживиться бродившим по городским улицам боровам.
Ткани были дорогие, поэтому люди всячески старались продлить гардеробу жизнь. Одежду латали, перешивали, подгоняли по размерам. Большинство лондонцев довольствовалось обносками, переходящими из рук в руки. Одним из преимуществ работы палача была возможность снимать с казненных людей одежду и весьма выгодно ее продавать. Ведь любой уважающий себя преступник, идя на виселицу, облачается во все самое лучшее. Сбыть поношенные вещи можно было очень легко. Их с удовольствием покупали, не задумываясь, откуда они взяты, все слои лондонского общества, за исключением, может быть, самых богатых.
В 1696 г. сестра королевы Марии II, принцесса Анна, обдумывала, что же ей надеть на праздник по случаю дня рождения Вильгельма III, куда обычно съезжалось все светское общество. Для выбора наряда важно было знать, какое развлечение предложат гостям: бал или пьесу. Анна очень хотела ввести моду на мантии, но боялась, что ее не поймут. Чтобы разрешить эту проблему, ей пришлось прибегнуть к помощи своей подруги Сары, герцогини Мальборо. "Несомненно, найдутся люди, которым" не понравится эта одежда, ведь новое всегда с трудом пробивает себе дорогу.
Париж все еще оставался законодателем моды, Лондон был раем для покупателей, раем с тысячами безвкусных, кричащих вывесок. После пожара, пока восстанавливали Сити, большинство лучших магазинов были переведены на запад. Странд и Ковент-Гар- ден стали на время самыми стильными районами даже несмотря на то, что дворянство покидало свои особняки, перемещалось все дальше на запад. Небольшие магазины часто располагались в больших зданиях вроде Вестминстер-Холл и старого и нового зданий биржи. На верхних этажах Королевско
В условиях всевозрастающего спроса на дорогую одежду и жесткой конкуренции между теми, кто ее продает, каждый владелец пытался сделать свой магазин более шикарным, чтобы привлечь клиентов. В результате ему удавалось, кроме клиентов, привлечь еще и магазинных воров, у которых просто разбегались глаза от этих роскошных витрин. Из записей Центрального уголовного суда Лондона: "Оказалось, что обвиняемый часто посещал магазин истца, якобы ухаживая за его служанкой, которая жила с ним по соседству. Улучив удобный момент.
Завезенный в страну лондонским купцом, торговавшим во времена Английской республики, кофе был воспринят в обществе далеко не однозначно. Врачи обрадовались, восприняв его как противоядие алкоголю. Женщины же стали подозревать, что этот напиток лишает их супругов мужской силы. Они не хотели мириться с тем, что их благоверные целыми днями пропадали в кофейнях, а потому выступали с протестом против этого "черного, как вода из лужи, пойла густого, ужасно горького, с резким тошнотворным запахом".
Даже в одиночестве с газетой в руках можно было очень весело провести время, читая объявления: "Леди заплатит 5 гиней нашедшему ее маленькую собачку", которая на самом деле стоит 5 пенсов; "Муж призывает общественность не продавать ничего его жене в кредит и не давать ей денег в долг". А другой сумасшедший муж обещает вознаграждение тому, кто найдет его вторую половину, сбежавшую с любовником. Шарлатан объявляет, что "лечит все". Жертва грабежа обещает вознаградить того, кто поможет ему вернуть украденное имущество.
Эль, производимый пивоварами из провинции, даже шел на экспорт. Каждый мастер старался привнести что-нибудь новое, добавляя различные компоненты, среди которых лидировали фрукты и травы. Пресса помогала донести до потребителя информацию о всех преимуществах нового вкуса: "В "Трех подковах", что на Флит-стрит, продается отличный эль с добавлением можжевельника, который прекрасно лечит ревматизм, изжогу, паралич, колики; он также отлично очищает кровь и выводит камни из почек; повышает аппетит и улучшает пищеварение; защищает организм от вредных воздействий атмосферы и удушливых запахов".
Приходите на Смитфилд к "Черному ворону". Здесь вы увидите живой скелет, который отобрали у турков и доставили на итальянской галере в наш город. Это волшебный ребенок, который не растет, оставаясь вот уже много лет всего одного фута ростом. Размер его конечностей не превышает большого пальца взрослого человека, лицо у него с ладонь, а сам он так серьезен, будто ему в три раза больше лет, чем на самом деле. Вся анатомия его тела хорошо просматривается на солнечном свете. Он не говорит, у него нет зубов, что не мешает ему быть весьма прожорливым.
"Мужчина был, по-видимому, изрядно пьян, т. к. он громко орал и бросал вниз горсти шиллингов. Его жена надоедала ему воспоминаниями о том, как в прошлом году на этом самом месте она подралась с другой дамой, которая была без корсета и в одном манто. Драка была славной и кровавой и никого в Лондоне не удивила". Следующее, что привлекло Уффенбаха, - это петушиные бои. Они проходили в круглой башне, где места для зрителей располагались ярусами. Сама схватка происходила на столе в центре башни. "Сначала приносят спрятанных в двух мешках петухов.
Том Браун, как всегда, не упустил случая съязвить, назвав театр "волшебным островом, где все происходит понарошку". Публика заслуживала особого внимания. "Щеголь славится здесь своими темляком и табакеркой, поэт - вечно пустыми карманами, проститутку можно узнать по обилию оборочек на груди, а дурака - в ее собеседнике... Театральный юмор сложно понять, поэтому сидящий в зале критик и не пытается это сделать, а предпочитает поспать. Он знает, что когда опустится занавес, его разбудят".
В районах Кенсингтон и Хэмптон можно было полюбоваться разбитыми в строгом голландском стиле садами Вильгельма и Марии с их живыми изгородями, клумбами, скульптурами и фонтанами. А Конрада фон Уффенбаха чрезвычайно заинтересовали "загадочные садовые приспособления из толстых дубовых стволов, которыми укатывали газоны после того, как скосили траву". Восхищала и привлекала лондонцев и гостей города река Темза, которая являлась важной транспортной магистралью, пестрящей многочисленными красными и зелеными лодками.
Хозяин магазина Джон Стивен уже улизнул в таверну, расположенную по соседству, чтобы хлопнуть пинту вина с дружками — торговцами канцелярскими принадлежностями, печатниками, букинистами. Покончив со своими делами, Когз удалился в недра магазина, хранящие горы бумаги, записных и расчетных книжек, ручек, чернил, сургуча и всего того, чем торговал его хозяин. Там он мог провести целый вечер, ломая голову над очередной арифметической проблемой вроде "что такое 2 процента комиссионных"?
В среднем около половины учеников расторгали договоры со своими мастерами по взаимному соглашению либо попросту сбегали, оставаясь, в сущности, недоучками. Если сбежавших ловили, то очень жестоко наказывали. "Поскольку Саймон Смит, находясь в ученичестве и в услужении по договору у Сэма Мэннинга, плотника из Сити, сбежал самовольно от своего хозяина, суд постановил послать его в исправительный дом в Брайдуэлл на тяжелые работы". Подмастерья-недоучки вынуждены были жить случайными заработками и часто становились преступниками.
