Если бы вы собрались здесь, в этом зале, в 1914 году, чтобы послушать мое сообщение об английской внешней политике — предположение, как все согласятся, совершенно невероятное по многим причинам, — то мир, который предстал бы перед нами, кардинально отличался бы от того мира, в котором мы живем сегодня. В нем господствовали восемь «великих держав», как их тогда называли: Россия, Германия, Австро-Венгрия, Италия, Франция и Англия в Европе, Япония и Соединенные Штаты Америки за ее пределами.
Внешняя политика Англии
К концу XIX столетия положение действительно претерпело существенные изменения. Промышленный подъем в Германии и Соединенных Штатах вел к вытеснению Англии со многих рынков, и ее военно-морской флот был здесь бессилен. Развитие монополий и обострение конкуренции на внутреннем рынке стимулировали вывоз капитала в такие районы, где дивиденды были выше, чем на Британских островах.
Я не ставлю себе целью попытаться в этой короткой лекции дать систематический обзор начавшейся летом 1914 года войны и послевоенных лет. Вместо этого я хочу, чтобы вы из 1914 года перенеслись на 25 лет вперед и вообразили, что я выступаю перед вами в 1939 году. Представьте себе мир, который бы вас окружал тогда. С первого взгляда вам бы показалось, что он мало отличается от прежнего.
Интервенция 1917—1920 годов, помимо прямого ущерба, причиненного непосредственно Советской России, была также использована министерством иностранных дел и центром английского финансового капитала Сити для того, чтобы оправдать поддержку реакции в Веймарской Германии, укрепить позицию Японии на Дальнем Востоке и создать цепь террористических диктаторских режимов на западных границах Советской республики.
Британский империализм, лишившийся после длительного сопротивления большинства своих колоний, применяет в настоящее время грубую силу лишь в отношении самых крохотных из них: до недавнего времени — Британской Гвианы, Адена, княжеств южной части Аравийского полуострова, Омана. Руководители английской политики и экономики, создав несколько лет назад экономический блок — Европейскую ассоциацию свободной торговли, соперничающую с Европейским экономическим сообществом — группировкой
Таким образом, прежнее молчаливое признание американского господства в западном полушарии (и то не полное) перед первой мировой войной и частичная зависимость от доброй волн Соединенных Штатов в отношении Европы между первой и второй мировыми войнами превратились с 1945 года в полнейшую зависимость Англии от США в вопросах внешней политики...
Я намерен продолжить мою лекцию об английской внешней политике в век империализма, чтобы рассказать о первом из трех замечательных ее критиков — Уилфриде Скоуэне Бланте. Он родился в 1840 году в семье землевладельцев средней руки, которые в течение более трехсот лет владели поместьями в одном из самых процветающих графств Южной Англии — Сассексе.
Еще более гнетущее впечатление произвело на Бланта британское господство в Индии, которую он посетил в 1879 году по приглашению вице-короля лорда Литтона (сын писателя Булвера Литтона, связанный с Блантом многолетней дружбой). До этого времени, как писал Блант много лет спустя, он все еще был «приверженцем распространенного в Англии убеждения, что Англия выполняет на Востоке миссию, предписанную ей провидением...
В ноябре 1881 года Блант отправился в Египет. Когда из Лондона и Парижа стали поступать тревожные сообщения, к нему обратились с просьбой выступить в качестве неофициального посредника между английским резидентом Малетом и английским финансовым контролером Колвни, с одной стороны, и руководителями национального движения — с другой. Это произошло два месяца спустя после успешного восстания сторонников национального освобождения.
Сначала он был осторожным. В брошюре «Мысли об Индии», опубликованной в конце 1884 года, он подводит итоги своим впечатлениям от второй поездки в эту страну и показывает ужасающую картину нищеты, в которой жили крестьяне Индии. Эта нищета находилась в резком контрасте с кричащей роскошью, окружавшей даже второстепенных английских чиновников.
В течение нескольких лет Блант отдыхал почти в буквальном смысле этого слова. Он проводил время в своем поместье или в поездках вместе с женой в Египет, где у него был домик на самой границе с пустыней, или же в Париж. Он ездил даже в Польшу и па Украину, останавливаясь у крупных землевладельцев, с которыми познакомился во время своей дипломатической службы.
Одним из стимулов к созданию Блантом новой политической поэмы послужило письмо к нему философа-позитивиста Герберта Спенсера, который призвал его выступить против колониального угнетения так, как он делал и раньше. Это была третья по счету и наиболее значительная поэма — «Оправданный Сатана». В этом произведении дьявол использует свою единственную привилегию...
В декабре 1900 года он писал также в своем дневнике: «Все европейские государства одинаково устанавливают в Китае настоящий средневековый ад — с массовыми убийствами, мародерством и насилиями в захваченных городах... В Южной Африке наши войска под командованием Китченера сжигают фермы... Американцы тратят 50 миллионов в год на убийство филиппинцев; бельгийский король вложил все свое состояние в Конго...
Обширная неопубликованная переписка Сиднея Коккерела с Блантом, с которой мне посчастливилось познакомиться, содержит еще больше, чем его поэмы и «Дневники», свидетельств безграничного негодования и презрения, испытываемых Блантом по отношению к традиционному лицемерию английских империалистов, которым они прикрывали свои истинные цели. Это особенно относится к войне 1914—1918 годов
В этой лекции я перехожу к другому известному критику внешней политики Англии кануна первой мировой войны и первых шести лет после нее. Эдмонд Девилл Морел, чье имя некогда, так же как и имя Бланта, приводило в трепет чиновников Форин оффис и в течение ряда лет, особенно в ходе и после войны 1914—1918 годов, вызывало большой энтузиазм в самых широких рядах рабочего движения, оказался почти совсем забытым самим этим движением, и, что еще хуже, преданы забвению его книги.
В мае 1902 года он впервые выступил с публичной речью, в которой заклеймил позором режим, существующий в Конго; в 1903 году он опубликовал брошюру «Конго — рабовладельческое государство», явившуюся сильнейшим обвинительным актом из всех до того известных; в 1904 году им были опубликованы еще пять брошюр по тому же вопросу, и среди них книжка
Но к тому времени его многолетнее занятие конголезским вопросом и дипломатические интриги со стороны правительства Леопольда, с которыми он столкнулся, начали приоткрывать ему глаза на другой аспект международных отношений. Уже в 1909 году он открыто выступил против того, что он называл «гнилью в английской дипломатии». В 1911 году во время международного кризиса, вызванного неожиданной посылкой германской канонерки...
Смелость и стойкость Морела подверглись новому испытанию, когда действительно в августе 1914 года разразилась война. 5 октября 1914 года он пишет ассоциации либералов Беркенхеда о том, что он решил снять свою кандидатуру в члены парламента. В этом письме он осуждает внешнюю политику либерального правительства Асквита, и, в частности, его лживые заверения, делавшиеся в течение нескольких лет...
Таким образом, постепенно, с оговорками на каждом шагу Морел, подталкиваемый самой жизнью, шел к социалистическому мировоззрению. В брошюре «Роль царской России в войне», написанной вскоре после Февральской революции и увидевшей свет через полгода (30-тысячный тираж се разошелся в течение нескольких недель), Морел подверг критике утверждение, будто данная война была войной между «автократией» и «демократией».
Последние годы жизни Морела тем не менее были тесно связаны также с борьбой за установление нормальных отношений с Советской Россией. В 1920 году в брошюре «Предвоенная дипломатия», продолжая на основе опубликованных советским правительством тайных договоров разоблачения, начатые в книге «Правда и война», Морел клеймил позором правительства, «ответственные за теперешнюю гнусную войну против русского народа и подлое вероломство и обман, с помощью которых она продолжается».
В письме Ф. Энгельса от 19 апреля 1890 года Фридриху Зорге, старому соратнику по революции 1848 года в Германии, который в то время жил в Соединенных Штатах, содержится упоминание о новой рабочей газете, только начавшей выходить в Лондоне, — «Пиплз пресс». Она, писал Энгельс, «издается неким Деллом, — совсем молодым фабианцем и его помощником — священником Моррисом...
С февраля 1892 по май 1894 года Делл был владельцем небольшой провинциальной еженедельной газеты «Сарри миррор», издаваемой вблизи Лондона. Затем, продав газету, он становится в Кардиффе секретарем Уэльского совета защиты церкви, основанного для защиты прав протестантской церкви Уэльса, которой «грозило» отделение от государства. Работа в этом совете, которую он принял потому, что она была наполовину журналистской, все больше наталкивала его на религиозные размышления, и в 1897 году от отказывается от занимаемой должности и переходит в католицизм.
С 1907 по 1918 год Делл являлся парижским корреспондентом газеты «Манчестер гардиан». Как его статьи, так и личные письма свидетельствуют о том глубоком и надолго сохранившемся впечатлении, которое произвела па него борьба во Франции против милитаризма, и особенно дело Дрейфуса. В эти годы его политическое развитие шло параллельно с отказом от религии.
Мрачное отношение Делла к внутреннему положению в Советском Союзе, с которым он был знаком лишь понаслышке, не мешало ему освещать события мировой политики с прогрессивных позиций. Его статьи пользовались одинаковым успехом у радикальной интеллигенции, рабочих, коммунистов и социалистов как в Англии, так и в США.Просматривая написанное им в период между 1921 и 1925 годами, можно найти много статей, описывающих катастрофические экономические последствия системы репараций, при которой Германия уже выплатила в шесть раз больше, чем Франция...
18 декабря 1937 года Делл выступил в «Нейшн» и с присущей ему проницательностью объяснил цели визита Галифакса к Гитлеру в ноябре того же года. Правильность утверждений Делла была подтверждена — правда, лишь через десять лет — официальными документами из архивов обеих стран, участвовавших в тех переговорах. Делл писал: «Невил Чемберлен послал Галифакса в Берлин...
