Вглядываясь с точки зрения иностранца в этот громадный город, я часто спрашиваю себя: а как же мы, итальянцы (во всяком случае, некоторые из нас), воспринимаем Англию и Лондон? Какими глазами англичане смотрят на нас? Прежде чем начать постигать эту большую столицу, я, пожалуй, отведу несколько страниц теме психологических отношений между итальянцами и англичанами, которые отразились в путевых заметках, малой и большой литературе, полной обоюдных предубеждений.
Все секреты Лондона
В Англии бытовало (и бытует) мнение об итальянцах как о людях по сути своей сердечных и мягких, но в то же время не слишком надежных, готовых на внезапную ярость и месть. В итоге путешествие на юг в течение долгих лет воспринималось как настоящая экспедиция, не менее опасная, чем те, что совершались в далекие и экзотические страны. Марио Прац рассказывает о поездке в Италию в начале XIX века лорда Блессингтона с семьей.
Известно, что Черчилль питал постоянную и глубокую ненависть к Ганди, которого без обиняков называл «презренным факиром». С другой стороны, он выказывал величайшее почтение к британским чиновникам в Индии, поднявшим, по его словам, «тридцать пять миллионов человек до цивилизованного уровня и мирного состояния, установившим порядок и чистоту и приведшим к прогрессу, который в одиночку те никогда бы не смогли достичь и сохранить».
Представляю, как в провинциальной, полной лишений Италии тех лет приключения, разворачивающиеся по воле Аппелиуса в таинственных и далеких краях, вызывали в душах читателей приятную лихорадку экзотизма. Для сотен таких, как я, итальянцев этот нагрудный значок стал первым гостем из враждебного мира англичан, превосходящих по антипатии к нам даже американцев, с которыми нас объединяло слишком многое, несмотря на войну, и даже выходцев из СССР, бесконечно далеких и по сути незнакомых.
Каждому желающему по-настоящему познать Лондон не плохо было бы начать с Ист-Сайда. Это самая бедная зона города, несмотря на некоторые обновленные ее части. Но главная ценность Ист-Сайда не в пресловутом местном колорите, который так часто становится ловушкой для многих туристов, но в смысловом богатстве, предстающем в контрастной череде новейших и ветхих домов и улиц, беззастенчивого изобилия и патетической разрухи.
В восточной части столицы Великобритании еще несколько лет можно будет «листать» страницы великой истории города, включая криминальные главы. На первом месте - Коммершиал-стрит, чье назначение отражено в названии. Целый район в непосредственной близости от старых стен города (Лондон-уолл) служил, да и по сей продолжает быть убежищем для тех, кто не хотел подпасть под юрисдикцию Сити.
Синклер остается, вероятно, величайшим из живущих хронистов Лондона. Сам он называет себя «психогеографом». Но в данном случае истинным автором книги все же можно считать Рахель Лихтенштейн. Еврейка, чьи деды в тридцатые годы бежали из Польши, спасаясь от нацистов, за десять лет превратила исследование случая Давида Родинского в дело своей жизни. Поиски таинственного жильца из дома номер 19 по улице Принслет-стрит стало для нее и способом постижения собственных корней...
Поменяем направление. Оставим Ист-Сайд и вернемся в центр. В Лондоне полно мест, славящих, утверждающих или просто напоминающих об истории города и нации. Достаточно задуматься об истинном преклонении и уважении, окружающем двух воинов: адмирала Нельсона, героя Трафальгарской битвы, дважды разбившего французов на море (о нем пойдет речь в следующей главе), и герцога Веллингтона, триумфатора Ватерлоо, человека, низложившего Наполеона.
Когда ты идешь по городу, куда ни глянь - встречаешь Историю. В Вестминстерском аббатстве она принимает облик леса статуй, каменных джунглей из фигур в возвышенных позах, красноречиво прекрасных. В частности, в трансепте столпились мраморные изваяния политиков, поэтов, генералов, королей и королев. Среди них на голом полу в величавом одиночестве - могила неизвестного солдата. Надпись на камне гласит: «Под этой плитой покоятся останки Британского Воина...
Есть один паб (как известно это сокращение словосочетания public house - общественное место), где прошлое города вырисовывается особенно рельефно. Здесь время будто остановилось. Точнее, это 1667 год, то есть следующий после великого пожара, когда сгоревшее здание отстроили. Называется он «Ye Olde Cheshire Cheese» - «Старый чеширский сыр» - и расположен в самом центре города, под номером сорок пять на Флит-стрит...
Следующее место, о котором пойдет речь, обязательно к посещению для всякого, кто верит, что великий писатель избран своим временем в особые свидетели происходящего или готовящегося произойти, душевного состояния современников. Для Лондона, и не только для викторианского Лондона, этим писателем стал, разумеется, Чарлз Диккенс (1812-1870). Критик Эдмунд Уилсон писал о его творчестве...
Самый видный памятник, более того, сразу бросающийся в глаза гостю Лондона, - это колонна, посвященная Нельсону на Трафальгарской площади, дальняя родственница римской колонны Траяна. В свое время понадобилось три года (1839- 1842), чтобы вознести к небу эти сорок с лишним метров (145 футов) гранита из Девоншира, увенчанного бронзовой капителью из старых пушек. Еще год ушел на воздвижение каменной статуи Нельсона...
Нельсон был крайне религиозен, а его отец и брат служили пасторами. Вера в Бога воспринималась им как чувство, укрепляющее дух, подготавливающее перед сражением к неизбежности смерти. Он считал, что атеисты и республиканцы обречены гореть в аду как грешники, что они недостойны человеческого существования (и смерти). Вслед за институтом монархии (и церкви) на шкале ценностей Нельсона располагалось правительство, противников которого он был готов приговорить к виселице.
Горацио и Фанни встречаются, но нам не известно доподлинно, нравятся ли они друг другу. Кто знает, что за терзания и грустные воспоминания (а может, и одиночество) подтолкнули молодого англичанина на ухаживания за этой вялой барышней, на личности которой биографы не останавливаются скорее из чувства неловкости, нежели из-за нехватки точных сведений. Между молодыми затеплился огонек помолвки, затем несколько месяцев сдержанных ухаживаний увенчались свадьбой...
Итак, Нельсон принес в Неаполь весть о падении Тулона и входе английской эскадры в стратегически важный порт. Или, иными словами, о том, что когти революции обломаны. Воздействие новостей было настолько велико, что Фердинанд соизволил оторваться от своих охотничьих баталий и выплыл навстречу Нельсону, а затем пригласил его на свой корабль.
Рапорты капитана казались убедительными. Находясь во власти всеобщего энтузиазма, Фердинанд решил немедленно послать в Тулон шеститысячный взвод неаполитанских солдат.
Пока войска Наполеона сходили на берег, Нельсон, снова оказавшись перед пустынными берегами, решает вернуться в Сицилию. Наполеон вступает в первые стычки с мамлюками, а наш контр-адмирал борется со встречным ветром. Девятнадцатого июля он прибывает в Сиракузы. Сицилия считалась нейтральным государством, но благие деяния Гамильтона в Неаполе позволили английскому флоту пополнить запасы. Наполеон уже вовсю разворачивал свою кампанию, когда 25 июля Горацио снялся с якоря и снова направился на восток.
У Гревиля был дядюшка, некий пожилой джентльмен и прославленный коллекционер произведений искусства, сэр Уильям Гамильтон, английский посол в Неаполитанском королевстве. Во время одного из своих визитов на родину сэр Уильям знакомится с любовницей племянника и увлекается или, возможно, даже влюбляется, прежде чем увидеть Эмму из плоти и крови, в один из ее провокационных портретов.
Главный тезис Куоко заключается в том, что революция провалилась, поскольку революции не делаются без народа; не философия и не великие теоретические вопросы, а повседневные нужды и потребности движут массами. Призывать народ на защиту государства, «не наставляя его, - это все равно что сделать его опасным, заставляя его делать то, что он не умеет делать... Всегда слабо то государство, что не защищено своими гражданами».
Один из офицеров Нельсона записал в своем дневнике, что, проходя мимо каюты адмирала, он видел его преклонившим колена в молитве. Другое послание передает последние желания нашего героя: «Я вверяю Эмму, леди Гамильтон, заботам моего короля и страны. Надеюсь, что они обеспечат ее так, чтобы она могла жить в соответствии с ее рангом. Я также завещаю милосердию моей страны мою приемную дочь...
Группа «The Beatles», или «Fab Four», воплощает собой образ и звуковую дорожку шестидесятых. Они создали миф, выживший даже после распада группы в 1970-м. Прогулка по следам группы - это еще и удобный случай посетить те места Лондона, которые связаны со временем, когда столица Великобритании диктовала образцы моды и вкуса. Например, можно найти битлов в Музее восковых фигур мадам Тюссо. Там четверка лихо оккупировала диван.
Именно Эпстайн придал имиджу «The Beatles» окончательные черты. В самом начале квартет придерживался тех стереотипов, которые считал наиболее подходящими для группы, наполовину тяготеющей к рок-н-роллу, наполовину - к ритм-н-блюзу, то есть - кожаные черные куртки, волосы неопределенной длины, анонимная эксцентричность. Но на свою первую важную звукозапись битлы явились в одинаковы...
Единый с битловским «дух времени» питает жизнь еще одной британской группы, «The Rolling Stones». Если битлам удавалось чудесным образом нравиться всем, независимо от социального статуса или возраста, то роллинги стали иконой для самых юных бунтарей, символом тревожной новизны, переросшей в революцию. Если ливерпульская четверка время от времени прибегала к наркотикам в качестве естественного средства для спасения от концертного перенапряжения, то роллинги создали культ из регулярного потребления любых...
Аромат шестидесятых каламбурно начинается со скандального дела Джона Профьюмо, в те годы военного министра в составе кабинета консерватора Гарольда Макмиллана. Для Англии этот скандал равносилен итальянскому делу Мон- тези о нахождении трупа Вильмы Монтези на побережье Тор- вайаники близ Рима. С дела Монтези началась эпоха, портрет которой блестяще запечатлел Федерико Феллини в фильме «Сладкая жизнь». А в столице Англии дело Профьюмо провело границу между максимальным аскетизмом послевоенной жизни ...
О Лондоне и его бурных преображениях повествует еще один автор, Колин Макиннес (1914-1976), выходец из семьи австралийского учителя музыки и писательницы Анджелы Фиркель, внучки известного художника-прерафаэлита Эдуарда Бёрн-Джонса и двоюродной сестры Редьярда Киплинга. Самый известный его роман «Абсолютные новички» (1959) - это одновременно и портрет Лондона и портрет нового поколения, которое представлено также иммигрантами из Западной Индии и Африки (они в свою очередь меняют облик города).
Критик Ребекка Уэст обратила внимание на установленные Лоуренсом взаимоотношения языческой чувственности, религиозности и своеобразной экологии ante literam.
Муж леди Чаттерлей, - пояснила она, - практически импотент. А Меллорс воплощает собой возврат к более насыщенной жизни, не изобретая ничего нового, но и без омерзения приводя к восстановлению единства с земным духом.
В названии главы предполагалось заключить в известной формуле (ее использует Гамлет, говоря об актерах) вековую, главную функцию театра: ставить перед реальностью, в том числе перед духовной жизнью человека, зеркало, в котором могли бы отразиться и великолепие этой реальности, и - чаще - ужас перед ней. В Лондоне существует копия здания, которое стало таким зеркалом для целой эпохи, получившей название в честь правления королевы Елизаветы I (1533- 1603, правила с 1558 г.).
Над всей этой массой улюлюкающего возбужденного люда, стоящего, расположившегося на ступенях или прямо на краю сцены, восседали модники, заплатившие за вход не какой-нибудь пенс, а целый шиллинг. Посмотрите на них - они тоже режутся в карты, курят и пьют. Между двумя группами зрителей разгораются шутливые перебранки, идет обмен колкостями и непристойностями, двусмысленными намеками... Господствует грубая народная ирония. Метафоры, которые некоторые драматурги облекут в шедевральные формы...
Описание среды в этих строках создает ободряющий, приятный внешний образ мест, но, с другой стороны, наделяет их драматической иронией, если вспомнить, что речь пойдет о страшных преступлениях, зреющих в стенах замка. Так как помост, служащий сценой, поднят на значительную высоту над партером, актер предстает перед публикой в трех разных ракурсах. Располагаясь в центре идеального круга (как в наши дни получается с дирижером оркестра), он видит большинство зрителей перед собой...
Природа на сцене часто изображается в самых своих диких проявлениях: крутые обрывы, ветер, ливень, всполохи молний, раскаты грома. Из этой галереи жутких видов щедрой дланью будет черпать образы эпоха романтизма. Один из классических примеров - описание грозы, разразившейся над головой бедного короля Лира: Дуй ветер! Дуй, пока не лопнут щеки!
Театру, о котором мы ведем речь, сей фантастический эмпирей аномальных и греховных явлений предоставил богатую пищу для вдохновения. Шекспир начинает своего «Макбета» появлением в сполохах молний трех ведьм со словами: «Сколь отвратительна красота и приятно уродство, мы понесемся прочь сквозь туман и испорченный воздух», - и публика, толпящаяся в партере, несомненно, улавливает в этих мрачных увещеваниях эхо злодеяний, о которых автор еще только собирается рассказать.
Славу Томасу Хейвуду (ок. 1574-1641) принесли, ни много ни мало, двести двадцать сочинений для театра. Действие в его пьесах в основном разворачивается в немыслимых обстоятельствах и невероятных местах: кабаках, борделях, игорных домах. Увы, от этого огромного свода осталось немногим больше двадцати текстов. Бен Джонсон (1573-1637) за убийство коллеги был арестован и приговорен к виселице, но чудом избежал наказания, возможно, благодаря вмешательству Церкви.
Сегодня кажется немыслимым, что Шекспир, поэт и драматург невиданной мощи, был предан забвению на долгие десятилетия. Во Франции первым за дело возрождения Шекспира взялся Вольтер. Вернувшись из поездки в Англию, он признал себя озадаченным, пожалуй, даже покоренным этим barbare de genie (гениальным варваром). Но при этом он счел английского поэта лишенным «малейшей толики вкуса и знания законов».
Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», если призадуматься, не столь уж и странная. Даже писателю с таким развитым воображением, как Роберт Льюис Стивенсон, не пришло бы в голову написать этот рассказ, которому суждено было стать образцовым, если бы он не мог почерпнуть сюжет из собиравшихся им историй. И где же истоки этой? Конечно, в литературной традиции, в первую очередь английской. Но и в повседневной жизни, особенно лондонской.
В 1786 году знаменитый английский художник Джошуа Рейнольде написал портрет доктора Джона Хантера, на котором мы видим великого хирурга за рабочим столом в прозекторской, в окружении орудий его науки. На заднем плане - необычно большого размера человеческие конечности, от колена до ступни. По их положению мы понимаем, что это часть скелета, подвешенного на стене, и что эти берцовые кости принадлежат бедному Бирну, скелет которого стал украшением кабинета именитого клинициста уже через три года...
Одна из писательниц, основавших жанр, впоследствии получивший название «готический», - англичанка Анна (Энн) Радклиф (1764-1822). В своем самом известном произведении «Удольфские тайны» она использует обширный арсенал устрашающих элементов: старинный зловещий замок в Апеннинах (для многих английских авторов Италия, в которой так мало пишут истории такого рода, представляет собой естественный театр для «хоррора»)...
В «Острове доктора Моро» Герберт Джордж Уэллс (1866- 1946) создает воображаемый образ ученого, пытающегося творить новые формы жизни, расчленяя и сшивая вместе части различных животных. Год публикации «Острова...» (1896) совпадает с открытием в Париже театра ужасов «Гран Гиньоль», в котором вскоре будет осуществлена постановка пьесы по леденящему рассказу английского писателя. Впрочем, начало века бы
Персонаж Франкенштейна пронизан той самой смесью страха и надежды, которое вызывало и вызывает научное исследование. Ученый часто предстает в глазах обывателей как обладатель запретных знаний, не слишком отличающихся от тех, что в прошлые столетия были в руках алхимиков: философский камень, умение превращать свинец в золото, тайна бессмертия, полное подчинение природы. Когда открытия и изобретения случаются слишком быстро, человек начинает ощущать...
Декадентами считались те, кто анемичен, развратен, неврастеничен, утончен, обладает бисексуальностью... Обитают они в роскошных и злачных апартаментах, в окружении душающего комфорта, что хорошо иллюстрирует следующий фрагмент из сочинения Уайльда: «С покрытого персидскими чепраками дивана, на котором лежал лорд Генри Уоттон, куря, как всегда, одну за другой бесчисленные папиросы, был виден только куст ракитника - его золотые и душистые, как мед, цветы жарко пылали на солнце...
Сын Влада II решил называться Дракула, что может означать как - буквально - «сын Дракула», так и, если слегка отойти от лексического совпадения, «сын беса». И опять слова окрашивают смыслом судьбу. В результате сложной череды событий, рассказ о которых я опущу, Дракула в юности попадает в плен к султану Мураду И. В его гареме он знакомится с самой юной из фавориток, четырнадцатилетней девушкой, которая вскоре безнадежно влюбляется в молодого валаха.
Дональд Маккормик в своей книге «Личность Джека Потрошителя» (1959) выдвигает гипотезу, что убийцей был некий русский по фамилии Педашенко. Якобы об этом записал в своем дневнике, найденном посмертно, ни много ни мало, сам Распутин. Этот Педашенко был гинекологом со склонностями к убийству, которого царская охранка вынудила эмигрировать в Лондон, чтобы создать Скотленд-Ярду головную боль.
Лондонский Тауэр - не просто башня, а целая крепость. Собственно Белая башня (White Tower) высится в центре пояса укреплений и представляет собой самую древнюю частью комплекса. Ее строительство началось в 1078 году, при Вильгельме Завоевателе, короле норманнского происхождения. Этот суровый воин, ловкий законодатель, непреклонный в гневе, первым избрал Вестминстер местом для коронаций.
Слева от Белой башни виден луг с редкими деревцами. Милое на вид местечко на самом деле является самой мрачной частью ансамбля, поскольку именно здесь стоял эшафот, приносивший смерть изменникам королевской короны. Жертв было немало, и речь шла в основном о людях, от которых король по каким-либо причинам хотел избавиться, или о великих мыслителях, неугодных власти, вроде Томаса Мора, чья кровь была на совести убийц.
Карл V, вечный соперник короля, девятью годами младше Генриха, сделался королем Испании и в девятнадцать лет получил императорский титул, то есть возглавил Священную Римскую империю. Поддержка одного из крупнейших европейских банков позволила ему покупать голоса важнейших избирателей (как видим, обычай этот довольно древний), в том числе и племянника Генриха, поскольку мать Карла (Хуана Безумная) и первая жена Генриха (Екатерина Арагонская) приходились друг другу сестрами.
Общество фрейлин была истинной школой поведения, светского искусства, политической хитрости, дипломатической изворотливости - и не в последнюю очередь женской красоты. Прелестницы проводили большую часть времени в пустых разговорах, обсуждая (если позволяли обстоятельства) вкусы и преимущества особ мужского пола, сопровождая каждую новость заговорщицкими смешками, грациозными ужимками или хитрыми недомолвками.
Вскоре Генрих предлагает Анне принять место (и обязанности) «официальной любовницы». На старофранцузском языке это звучит так: «Не соблаговолите ли вы исполнить долг (обязанности) истинной и законной любовницы и подруги». Во фразе содержится двойственность, начиная со слова mestres, предшественника французского maitresse (фаворитка), и английского mistress (содержанка). Думаю, мы можем перевести его как «любовница», хотя в то время это слово не имело четкого сексуального оттенка.
В день Рождества 1530 года Анна приказала вышить на ливреях своих слуг дерзкий девиз собственного сочинения: «Ainsi sera. Groigne qui groigne» - «Да будет так, пусть ропщет, кто желает». А Генрих желал ее, и в этом была ее сила. В начале декабря 1532 года Анна беременеет, как можно заключить из факта рождения ребенка 7 сентября, ровно через девять месяцев. Увы, это не мальчик, как жаждал Генрих, но новорожденную ждет блестящее будущее, если учесть, что речь идет о Елизавете I.
Дело против Анны можно отнести в разряд государственных преступлений, замаскированных под акт правосудия. Анну заточили в Тауэр. Согласно законам высшей и жесточайшей иронии, ей были выделены те же апартаменты, что и в год коронации. Ее содержали в достойных условиях, окружив фрейлинами-шпионками, готовыми в любой момент донести слова узницы констеблю Кингстону, а тот, в свою очередь, Кромвелю, а тот - сами понимаете кому. Анна, конечно, обо всем догадывалась и звала фрейлин «надзирателями».
Каким бы невероятным это ни могло показаться, но в Лондоне существует и дом отца всех современных детективов: Шерлока Холмса, разумеется. Он располагается, следуя канону, в доме номер 221-бис по Бейкер-стрит, на углу с Риджентс-парком - именно там, где читатель романов Конан Дойла и ожидает его обнаружить. То, что вымышленный литературный герой имеет настоящий дом, - чисто английская находка. И, принимая во внимание количество посетителей в обычный серый лондонский день...
В отличие от официальной полиции, частный детектив занимается своим ремеслом, чтобы поупражняться в искусстве дедукции, и - по закону жанра, - несмотря на трудности (а может, и благодаря им), никогда (почти) не ошибается. В этом Холмсу помогает его ангел-хранитель, он же его создатель, Конан Дойл. Шерлок Холмс - герой четырех повестей и пятидесяти шести рассказов, опубликованных с 1887 по 1927 год и признанных экспертами-холмсоведами каноническими.
Каков Шерлок Холмс: лучше химика разбирается в ядах, но ничего не понимает в литературе. С одного взгляда, как геолог, распознает свойства земли, но не в состоянии отличить премьер-министра от лидера оппозиции. Прекрасно играет на скрипке и ничего не смыслит в садоводстве. И если все это не играло большой роли для континентального европейца, то для англичанина, особенно тех лет, было существенным изъяном.
Вопрос соотношения наследственных и приобретенных факторов в формировании характера индивида и сегодня до конца не решен. Несмотря на это, все же среди генетиков преобладает мнение, что наклонности человека не могут приписываться исключительно наследственности, как верил Холмс. Наш детектив и сам пользуется медицинскими методами и демонстрирует почти научную рациональность, к которой не брезгует добавить элемент искусства и магии. Театральность, с какой он представляет свои логические умозаключения, напоминает театральность врачей, пытающихся поразить своих пациен
В заключение хочу привести еще один пример неожиданных корней аналитического метода Холмса. Этот эпизод описан Томасом Де Куинси в коротеньком эссе с ироничным названием «Убийство как одно из изящных искусств». Де Куинси (1785-1859) всю жизнь питал нездоровый интерес к криминальным историям, был ими околдован и знал, как впоследствии Достоевский, все об убийстве, его ужасе и священном озарении.
Самый любопытный лондонский музей представляет собой корабль. Это настоящий легкий боевой крейсер, прекрасное горделивое судно, стоящее на якоре близ Лондонского моста, напротив Тауэра. Имя ему - HMS «Белфаст». Три первые буквы означают Her Majesty's Ship - Корабль Ее Королевского Величества. Девиз команды: «Pro tanto quid retribuamus» - «Мы должны отплатить за многое». С характерным для англичан вниманием к прошлому крейсер сохранили в том виде, в каком он закончил службу в 1965 году.
Всякое действие, как известно, имеет противодействие. Купцы, перевозившие товары, могли получить так называемую лицензию на репрессалию, разрешавшую возмещать убытки, понесенные по вине пиратов. Другими словами, держатель сей бумаги был уполномочен обворовывать тех, кем он в свое время был ограблен. На подобных тонкостях и двусмысленных основах зиждился в те времена регламент, сегодня именуемый международным правом.
Антонио Домингес Ортис в книге о золотом веке Испании («The Golden Age of Spain») пишет: «Сформировался особый вид монетарной кастильской империи, основанной на изобилии серебра и золота, получаемых государством из Индии, а также на великолепном качестве монетной чеканки, известной во всем мире. Эта денежная империя оказалась прочнее и долговечнее политической системы. Золотые дублоны и монеты с содержанием восьми частей серебра (называемые также дурос, песос и пиастры)...
По словам испанского посла, предъявившего жалобу английскому двору, трофеи Дрейка составили четверть миллиона песо, то есть около ста тысяч фунтов стерлингов. Из семидесяти трех членов команды вернулся тридцать один человек, - вполне сносно, принимая во внимание, что потеря половины состава считалась привычной для долгих морских путешествий. Другая экспедиция состоялась через несколько лет и вписала имя Дрейка в историю географических открытий.
Среди корсаров преобладали два типа людей: те, кто видел в пиратстве равное прочим средство для быстрого обогащения (получив свое, такие стремились поскорее вернуться домой и приобрести кусок земли, - подобная логика впоследствии будет срывать с мест миллионы иммигрантов), и те, кто воспринимал жизнь в море как бегство от тягот семейной кабалы, а то и просто от себя самих. Вторые не возвращались. В ближайшие к нам годы память о них возродится в мифе о странствующем легионе - Legion Etrangere.
В момент отплытия на судно грузилось «живое продовольствие»: коровы, свиньи, куры и гуси, которых постепенно забивали. О том, чтобы содержать животных в чистоте, никто не заботился, поэтому не трудно представить, какая вонь стояла на палубе, особенно в безветренную погоду. Когда кок ощипывал последнюю курицу, дневной рацион сводился к тонкому ломтику солонины, сухарю, покрытому плесенью, и нескольким глоткам воды, в которой плавали личинки насекомых.
Доблестный английский лейтенант Майнард «приказал отрубить голову Черной Бороде и повесить ее на рее своего судна, а затем на всех парусах отправился в Бат-Таун, чтобы вылечить раненых». Дефо оставил нам достойное описание схватки. Я же хочу еще раз подчеркнуть, в корабельных битвах не использовалось остроконечное оружие, вроде шпаги или рапиры, - в ход шли крепкие клинки, ятаганы или шашки, и никаких правил боя, разумеется...
Доблестный английский лейтенант Майнард «приказал отрубить голову Черной Бороде и повесить ее на рее своего судна, а затем на всех парусах отправился в Бат-Таун, чтобы вылечить раненых». Дефо оставил нам достойное описание схватки. Я же хочу еще раз подчеркнуть, в корабельных битвах не использовалось остроконечное оружие, вроде шпаги или рапиры, - в ход шли крепкие клинки, ятаганы или шашки, и никаких правил боя, разумеется...
За Британским музеем расположена прекрасная площадь - Рассел-сквер. По существу, это центр квартала Блумсбери, знаменитого своими площадями и садами, где, помимо прославленного музея, находится также и Лондонский университет. Туманным вечером, когда едва колышутся потемневшие с наступлением осени листья платанов, когда бледные фасады домов омывают остатки дневного света, когда, одно за другим, зажигаются окна, здесь, как нигде, приходит ощущение возвышенного уединения.
Прожив некоторое время в Канаде, в 1926 году она вернулась в Англию и на пороге своего семидесятилетия стала весьма почитаемой фигурой. Эммелин умерла в 1928 году, как раз в то время, когда собиралась выставлять свою кандидатуру на выборы в парламент (от партии консерваторов). Один из законов, за который она так долго боролась, наконец открыл женщинам право заседать в высшем представительном учреждении. Первой женщиной - депутатом парламента стала в 1918 году Констанс Маркевич, однако она...
Остроумные реплики, эксцентричность, любовь к юмору «со вкусом», утонченность - все это также было неотъемлемой частью группы. Молли Маккарти в шутку окрестит их словом bloomsberries, построенном на тонкой иронии. Именно на эту кажущуюся легкость и упирали клеветники, определяя группу то как «тайное сборище виртуозных сплетников», то как «клику литературных тиранов».
Помимо всего прочего, участникам группы были свойственны и запутанные сексуальные отношения. К примеру, Дункан Грант, художник, любил Дэвида Гарнетта, красивого юношу чуть за двадцать, портрет которого он со всем пылом написал. Позже у Гранта будет связь с Ванессой, у которой к тому времени уже родятся двое детей (Джулиан и Квентин) от ее мужа Клайва Белла.
Если оценивать жизнь Вирджинии с позиций обычного человека, казалось бы, все складывалось наилучшим образом, но каждый сложный момент существования вновь повергал ее в пропасть безумия. В таких случаях врачи прописывают отдых, хорошее питание, покой, минимальное умственное напряжение. Поскольку бурная лондонская жизнь относилась к числу факторов, вредных для здоровья, семейство колесило между городом и деревней.
Двадцать восьмого марта 1941 года, в возрасте пятидесяти пяти лет, Вирджиния Вулф покончила жизнь самоубийством, бросившись в реку Оуз с большим камнем в кармане пальто. Ее тело было обнаружено лишь 18 апреля мальчиком, гулявшим по берегу. Заключение судмедэксперта гласило: самоубийство в состоянии помутненного сознания. Останки кремируют 21 апреля. Прах Вирджинии будет развеян под вязом на лугу Монк-Хаус, недалеко от города Льюис.
Страшная война 1914-1918 годов стала очередным испытанием для блумсберийцев. В середине июля 1914 года, за две недели до того, как война охватила весь континент, канцлер Казначейства Дэвид Ллойд Джордж (он станет премьером только к концу 1916 года) предупредил население о критическом положении Соединенного Королевства. Бастуют железнодорожники, требуя сорокавосьмичасовой рабочей недели и признания своего профсоюза.
Интриги, пороки, приключения, риски - Большое путешествие по Средиземной Европе было наполнено интересными неожиданностями и опасностями, и именно так к нему нужно было относиться. Когда летом 1906 семья Стивенов решает предпринять поездку в Грецию, Тоби и Адриан перед отъездом даже составили завещание. В их багаже, помимо непременных костюмов из белого шелка и панам с широкими полями, защищающих от солнца, лежали продукты и медикаменты.
Панорама Лондона немыслима без здания парламента с его узкими готическими зубцами на стенах и двумя башнями по краям, одна из которых, с северной стороны, - знаменитая Часовая башня, в которой помещается не менее знаменитый четырнадцатитонный колокол, именуемый Биг-Бен. Это место столь насыщенно символами и воспоминаниями, что они, кажется, хлещут через край. Парадоксально, но в стране со старейшими парламентскими традициями парламент заседает в здании относительно недавней постройки.
В английском парламенте 659 депутатов, избираемых, соответственно, в 659 одномандатных округах. На открытии каждого заседания спикер входит в зал через центральный коридор и Зал посетителей (Central Lobby). Перед ним идут полицейские, приказывающие всем посторонним снять шляпу: «Hats off, strangers!» Для палаты общин также актуальна проблема сидячих мест: кресел немногим более четырехсот, поэтому отсутствие части депутатов только на руку остальным.
Первый кризисный эпизод восходит к 1642 году, к эпохе Карла I Стюарта, короля слабого и именно по причине своей слабости грешившего абсолютистскими замашками. Карл сложил голову на плахе 30 января 1649 года, не дожив даже до пятидесяти лет, - это единственный обезглавленный монарх в истории Англии. Карл однажды явился в парламент в сопровождении оруженосцев и придворных с намерением арестовать пятерых «депутатов», по его заявлению, виновных в измене.
В мае 1688 года в Голландию из Англии направилась делегация влиятельных граждан, чтобы официально просить Вильгельма о вмешательстве. Он ответил, что если от него ждут высадки на английских берегах (читай - военного вторжения), то для оправдания подобного шага ему бы хотелось получить документ, подписанный значительным числом представителей английской знати. В последний день июня статхаудер получает приглашение, под которым стоит некоторое число подписей...
Двадцать третьего декабря распространилась весть о том, что король «бежал». Пэры и депутаты парламента просят Вильгельма созвать совместное заседание обеих палат для решения вопроса о будущем страны. Вильгельм выполнил просьбу, возложив на себя «временное ведение государственных дел» и обеспечение порядка. Вкратце хроника событий «Славной революции» такова. Вильгельм Оранский высаживается в Англии 5 ноября; Яков бежит 23 декабря; парламент собирается во второй половине января...
Даниэль Дефо (создатель «Робинзона Крузо») написал в 1702 году памфлет «Самая короткая жизнь с инакомыслящими», в котором предложил решить проблему радикальным способом, уничтожив всех инакомыслящих. Разумеется, это саркастическая провокация, но она озвучивала столь широко распространенные настроения, что ее приняли всерьез. Дефо осудили за клевету, некоторое время продержали в тюрьме и трижды ставили к позорному столбу.
Герберт Маркузе, знаменитый автор «Одномерного человека» (1964), - одна из ключевых фигур 1968 года. Уже в своей работе «Эрос и цивилизация» (1955) он рассматривал теорию Фрейда, согласно которой цивилизация основана на перманентном подавлении инстинктов. Фрейд заключал, что не может быть прогресса без подавления индивидуума. Полемизируя с этим тезисом, Маркузе пишет, что не следует считать конфликт между принципом наслаждения и принципом реальности имманентным человеческому обществу.
Если вы ищете в Лондоне место, несущее память о временах Империи, первым делом следует направиться в музей, название которого говорит само за себя: Имперский военный музей. С систематичностью, характерной для английских музеев, там представлены личные вещи, униформы, воззвания, фотографии, кадры кинохроник, реконструкции знаменитых сражений, оружие различных эпох в великом множестве, включая самолеты, подводные лодки и танки. Среди последних производит впечатление подлинный...
Ниже следуют пять рассказов, разделенные по регионам: Дальний и Ближний Восток, Индия, Африка. Пять из множества событий истории протяженностью почти в четыре столетия, истории, пропитанной кровью, насилием, жестокостью, но не лишенной, однако, вспышек великодушия и попыток смягчить последствия эксплуатации путем ведения общественных работ, улучшения гигиенических и санитарных условий, создания основ общественного порядка, не говоря уже об обучении языку...
В своих решительных и безоглядных действиях Линь Цзэ-сюй не ограничивался уничтожением опиума - он также предпринял юридические действия против наркоторговцев - английских подданных. Беспрецедентный шаг. В ноябре 1839 года китайские военные джонки заставили несколько британских торговых судов покинуть территориальные воды Китая и выйти в открытое море.
Со времен колледжа Томас демонстрировал любовь к уединению, странствиям и физической деятельности. Работая над дипломной работой, он посетил Палестину и, можно сказать, исходил ее пешком. В одном из писем к матери он рассказывал, что за месяц прошел семьсот километров. Маршрут его точно определен: Лоуренс посещает полуразрушенные фортификационные сооружения, фотографирует...
В Британии нашлось немало идеалистов, не оставшихся равнодушными к этим рассказам. Но были и те, кто склонялся к более осязаемым ценностям: завоевание, алмазы, выгода. Среди множества сдержанных или лояльных свидетельств военных корреспондентов мы находим высказывание знаменитого Артура Конан Дойла, создателя Шерлока Холмса.
Угнетение и эксплуатация - сильные слова и вместе с тем сильно затасканные. Но именно они описывают отношения, несколько столетий связывавшие Великобританию и Индию. В последний день 1599 года королева Елизавета I подписала первый концессионный договор Ост-Индской компании по эксплуатации Восточной Индии (то есть собственно Индии).
В марте 1919 года выходит так называемый Акт Роулетта, направленный против участников национально-освободительной борьбы (этим актом были узаконены ограничительные меры, введенные во время войны для предотвращения беспорядков). В ответ Ганди назначил на 6 апреля хартал - форму гражданского неповиновения, выражавшуюся в воздержании от всякой деятельности (аналог всеобщей забастовки).
В начале января 1879 года семнадцать тысяч солдат под командованием лорда Челмсфорда пересекли реку Баффало- Бугела и вторглись на зулусскую территорию. Быки на 725 повозках везли семь тысяч ящиков продуктов, палатки и два миллиона патронов. Без пушек тоже не обошлось. Заявленная цель: ликвидировать угрозу пограничным поселениям буров и британцев со стороны зулусского войска (40 тысяч человек на 300 тысяч населения).
Дэвид Ливингстон (1813-1873) был шотландским миссионером и исследователем, изучавшим теологию и медицину. Когда он приехал в Африку, ему было двадцать семь лет, и черные обитатели лесов и саванн Бечуаналенда боготворили его, потому что при помощи нескольких пилюль и тампонов с дезинфицирующим средством он мог унять лихорадку и залечить раны. Ливингстон попробовал следовать дальше на юг, но бурские колонисты были заняты разработкой богатых месторождений и не хотели...
Нанявшись на работу в Брюсселе, герой романа поднимается на борт парохода, и все его путешествие продолжается на фоне однообразного пейзажа:
«Граница бескрайних зарослей - темно-зеленых, почти черных, обрамленных белой пеной прибоя, - тянулась прямо, как по линейке, вдоль сверкающего синего моря, подернутого ползучим туманом».
В тот день, когда я отправился на кладбище Хайгет, выдалась идеальная для такого похода погода. С раннего утра моросил мелкий дождь, один из тех лондонских дождей, которые, кажется, просеяны через сито, - затяжные, но в сущности безобидные по сравнению с ливнями почти экваториального типа, к которым привыкли мы на наших широтах.
Промышленная революция наложила свой отпечаток на город, переживающий период бурного роста. За несколько лет в него стеклось множество жителей, выросли новые периферийные районы, наполнился людьми каждый пригодный для жилья угол. Лондон стал самой большой и густонаселенной столицей мира. Смелый хроникер, именно в этот период рискнувший подняться на воздушном шаре над его бескрайними просторами...
В десять часов утра 19 июня 1843 года двадцатипятилетний Карл Маркс, доктор философии, сочетался браком с фройляйн Иоганной Бертой Жюли Женни фон Вестфален, двадцати девяти лет, «без профессии». От помолвки до свадьбы прошло целых семь лет: семье Женни, без сомнения, не хотелось, чтобы столь высокородная особа выходила замуж за нищего еврея, горячую голову без определенного рода занятий.
Итак, Маркс приезжает в Лондон в конце августа 1849 года. После стольких странствий британская столица становится его окончательным пристанищем. Изгнанный из Германии, из Парижа и из Брюсселя, великий революционер обретает либеральный приют (впрочем, под бдительным надзором) в самой большой столице мира, первом городе, население которого перевалило за миллион.
Как человек и как отец, Маркс приложил максимальные усилия к тому, чтобы уберечь дочерей от тягот и лишений, которые пришлось вытерпеть им с Женни. Девочки ходили в частные школы (Ladies College), брали уроки фортепьяно и танца и в целом получили образование, типичное для буржуазных барышень, которых ожидает хорошая партия, «устройство».
К концу 1911 года Поль и Лаура решают, что с них довольно: ему уже скоро семьдесят, она всего на три года моложе. Не видя перед собой достаточных оснований, чтобы продолжать существование, они вместе покончили с собой. На их похоронах от имени русских большевиков взял слово некий Владимир Ульянов, сорокалетний человек, известный под псевдонимом Ленин. Он сказал, что очень скоро идеи отца Лауры осуществятся. Шесть лет спустя, в октябре 1917-го, этому пророчеству, кажется, суждено было сбыться.
В любом путеводителе по Лондону место, о котором я собираюсь рассказать, находится в разделе «Музеи». В действительности это и музей, и не совсем музей. Он является им, потому что содержит множество произведений искусства, собранных с большим терпением и затратой немалых средств. И в то же время не является, потому что эти произведения не были отобраны по научному критерию, как это делается применительно к музейным коллекциям.
В 1721 году Хогарт выполнил несколько сатирических эстампов под названием «Схема Южного моря», которыми отозвался — в свои двадцать четыре года — на самый крупный финансовый скандал из когда-либо случавшихся в Англии. Экономисты хорошо знают, сколько состояний было погублено в «афере Южных морей» (South Sea Bubble), но, поскольку речь идет о весьма поучительном и занятном эпизоде (при условии, конечно, что вы не среди жертв аферы), стоит рассказать о ней подробнее.
Вернемся к Хогарту. Освоив граверное дело, он начинает посещать академию придворного художника сэра Джеймса Торнхилла (1675—1734). Уильям предприимчив, а круг художника — отличный трамплин для старта. Хогарт с легкостью маневрирует в сложном мире человеческих отношений. Ему помогает его очевидный талант, но никак не скромное происхождение, которое скорее создает определенные препятствия. Решающими станут два следующих шага.
Среди многочисленных романов, вращающихся вокруг темы проституции, можно упомянуть и «Молль Флендерс» Даниэля Дефо, полное название которого «Радости и горести знаменитой Молль Флендерс» (1722). Дефо помнят главным образом как автора «Робинзона Крузо», но на самом деле он опубликовал, как это ни невероятно звучит, четыреста текстов!
В «Молль Флендерс» рассказывается от первого лица воображаемая биография авантюристки и проститутки, пять раз побывавшей замужем, в том числе за собственным братом, профессиональной воровки, сосланной в Виргинию...
Буржуазная природа Уильяма Хогарта порождает, среди прочего, любопытный парадокс. Художник, который в своих картинах так страстно бичует вульгарность и меркантилизм эпохи, сам был большим новатором в области меркантилизма. Он анонсировал свои картины в газетах, открывал подписку для желающих приобрести их, вписывая в объявления слова на грани морализаторства и пропаганды: «Поскольку эти работы была задуманы больше для пользы, нежели для украшения, автор сделал так, чтобы они были по карману тем...
Говоря о произведениях Хогарта, некоторые критики отмечают высокую степень проработки деталей, считая их «достойными кисти голландского художника». Именно фламандские мастера, с их доскональным воссозданием интерьеров, детальной прорисовкой костюмов и предметов, достигли в этой области художественных (и «повествовательных») вершин. В том числе и потому, что итальянцы, не затронутые до поры до времени потоком «обужуазивания» жизни...
По случаю приема в ознаменование высадки Вильгельма III художник подает идею и соответствующий проект «публичной выставки картин» — инициатива, в Англии еще неизвестная, но со временем она превратится в традицию в Европе и во всем мире. Еще один шаг: в 1750 году Хогарт устроил лотерею, главным призом в которой была его собственная картина «Выступление войск в Финчли».
В одном из корпусов новой больницы Сент-Томас на улице, куда редко заглядывают туристы (Лэмбет-Палас-роуд, 2), находится любопытный музей. Его стоит посетить тем, кто интересуется историей медицины, и в особенности неординарной фигурой Флоренс Найтингейл, женщины, создавшей службу медицинских сестер и, шире, больницу в современном представлении. В залах музея представлены документы, предметы, фотографии, костюмы, медицинские инструменты эпохи Крымской войны в ее санитарно-больничном аспекте.
Кульминационный момент деятельности, благодаря которому имя мисс Найтингейл вошло в историю, связан с Крымской войной, не без оснований считающейся первой современной войной. В каком смысле был современным этот краткий, но кровопролитный конфликт? Во-первых, к нашей эпохе принадлежат использовавшиеся в ходе него технологии, в том числе оружие, во-вторых, это была первая война, которая освещалась почти «в прямом эфире» — как в газетных статьях, так и в фоторепортажах.
Крымские отчеты и дневники, русские и союзнические, рассказывают об одних и тех же ужасах. При подъезде к Севастополю русский хирург Николай Пирогов видел раненых, в том числе с ампутированными конечностями. Они лежали по двое или по трое в повозках и дрожали от холода и дождя. Люди и животные с трудом передвигались в доходившей до колен грязи; вдоль дороги лежали мертвые животные — вздувшиеся туши быков, которые то и дело лопались; крики раненых и карканье хищных птиц...
Уже первое сражение на реке Альма подвергло шаткую санитарную организацию, которую удалось к тому времени создать, суровому испытанию. Предоставленная султаном старая казарма в Скутари помещалась над густой сетью клоак и выгребных ям, вонь от которых проникала в помещения. Англичане привезли в казарму четыре тысячи коек с похвальным намерением принять как можно больше раненых.
Еще один двусмысленный герой того дня - лорд Лукан, лысый, высокий и худой человек, не отличавшийся особенным умом. Это был фанфарон, вызывавший отвращение постоянным бахвальством. Лорд Лукан командовал бригадой тяжелой кавалерии и одновременно был непосредственным командиром лорда Кардигана. Два графа были шуринами и ненавидели друг друга со всей силой своего взрывного темперамента.
Лорд Альфред Теннисон (1809—1892), один из наиболее представительных поэтов Викторианской эпохи, убежденный консерватор, в память об этой отчаянной атаке написал поэму. В первой строфе говорится: Долина в две мили, Редут недалече. Услышав: «По коням вперед!», В долину из смерти Под градом картечи Отважные скачут шестьсот.
О необходимости создания бункеров начали говорить уже в двадцатые годы, но проблема стала актуальной в 1938 году, после Мюнхенского сговора, когда при потворстве европейских демократий Гитлер начал расчленение Чехословакии. Официально тогда все высказывались в духе, что, мол, теперь можно вздохнуть с облегчением, но на деле ни у кого не оставалось сомнений в том, что хищный нацизм не удовольствуется аннексией Судет. Рано или поздно дойдет до войны, и снова повторится кошмар, пережитый в годы Первой мировой...
«Я повторю перед палатой то, что уже сказал присоединившимся к новому правительству: „Я не могу предложить ничего, кроме крови, тяжелого труда, слез и пота"... Перед нами много долгих месяцев борьбы и страданий. Вы меня спросите: каков же наш политический курс? Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе, со всей мощью и силой, какую дает нам Бог; вести войну против чудовищной тирании, превосходящей любое человеческое...
По мнению Эдварда Р. Марроу, американского корреспондента, работавшего в Лондоне в те суровые годы, самым главным успехом Черчилля во Второй мировой войне было то, что он «послал на передовую английский язык». Часто повторяемая им формула «We shall never surrender» — «Мы никогда не покоримся» — стала предметом национальной гордости; многие признавались, что стоило произнести или услышать эти слова, как на глаза наворачивались слезы.
Эскадрильи «хурриканов» и «спитфайров», поднимавшиеся в небо по сигналу береговых радаров, поджидали наготове «мессеры», сопровождавшие тяжелые бомбардировщики. Иногда в бой вступали и сами бомбардировщики, разбивая боевой порядок англичан стремительными «каруселями». Как подтверждают участники событий, сражения часто превращались в серию воздушных дуэлей, которые заканчивались преследованием до самых французских берегов, где базировались самолеты люфтваффе.
Как ни тяжело об этом говорить, почти будничной рутиной стали ночные инциденты, в том числе грабежи и убийства. По мнению писательницы Веры Бриттен, некоторые лондонцы в дни бомбардировок обрели шестое чувство, «что- то между осязанием и обонянием», но большинству это чувство не помогало. Однажды во мраке лондонской ночи было совершено разбойное нападение на восьмидесятидвухлетнего старика; убийцу поймали и предали суду, судья вынес ему обвинительный приговор, но при этом добавил...
Многие лондонцы, пережившие войну, с ужасом вспоминают 29 декабря 1940 года. До этого Лондон несколько дней не бомбили. Пауза (вероятно, в связи с Рождеством) разрядила напряжение, многие члены пожарных и санитарных бригад отправились по домам отдохнуть. Вдобавок ко всему уровень воды в Темзе в те дни был рекордно низким. Как вы уже поняли, очередной налет произошел за два дня до Нового года. Когда вспыхнули пожары, обнаружилось, что насосы не достигают воды...
В числе криптоаналитиков значился и Ян Флеминг, автор романов о Джеймсе Бонде. Конечно, приключения его героя вымышлены, но вместе с тем в романах полно реальных деталей. Например, в кабинет главы секретной службы можно войти, лишь когда загорится зеленая лампочка над дверью. Именно так и было в Блетчли-Парке, только шефа звали не М., как в романе, а С. (в реальной жизни — Джордж Кам- минг).
