Прогулки по Ист-Сайду Лондона -Часть 2

В восточной части столицы Великобритании еще несколько лет можно будет «листать» страницы великой истории города, включая криминальные главы. На первом месте -

Коммершиал-стрит, чье назначение отражено в названии. Целый район в непосредственной близости от старых стен города (Лондон-уолл) служил, да и по сей продолжает быть убежищем для тех, кто не хотел подпасть под юрисдикцию Сити. Здесь предпочитали селиться нарушители, эксцентричные типы и изгои, наподобие гугенотов Франции XVII века (искусные ткачи шелка), а затем - театральные актеры, бенгальские эмигранты и евреи, бежавшие из Восточной Европы от погромов. Полагаю, нет нужды углубляться в этимологию названия этого места: Спиталфилдс - Больничные поля. Уже в Средние века здесь располагались приорат и больница Святой Марии (St. Mary Spital). Вокруг ютились рыночки и базары, процветала мелкая торговля. До сих пор тут и там видны магазинчики и улочки в духе средиземноморских городков или местечек в Галиции. Кое-где заметны попытки к обновлению, но всюду царит дух запустения, словно район заявляет о своей недолговечности, балансируя между прошлым и будущем и, по сути, лишаясь настоящего.

Даниэль Дефо рассказывал, что Спиталфилдс в свое время был «настоящим городом». Бесспорно, довольно странным городом, если верить следующим его описаниям:

«Улицы были пустынны, грязны, все в выбоинах. Рядом простирались поля с пасущимися коровами».

Но жизнь вскоре пришла и сюда: шумная и взбалмошная, цветная и острая во всех смыслах, в том числе в отношении ароматов и вкусов. В Великобританию, страну, не отличающуюся разборчивостью во вкусах (пищевых я имею в виду), эмигранты принесли свои специи, соусы, кулинарный талант (на самом деле порожденный нищетой), способность превращать скудные кушанья в лакомства.

На окраине Коммершиал-стрит, со стороны Шоредитча, высится группа зданий под названием Пибоди-билдингз. Джордж Пибоди, американский филантроп (родился в Массачусетсе в 1795 году), провел большую часть своей жизни в Лондоне. Руководимый возвышенными чувствами, он собрал значительную сумму денег, вложив ее в «улучшение условий бедной и обделенной жизни великого мегаполиса во имя его счастья и благополучия». Как гордо звучит здесь слово «счастье» и насколько точно оно определяет тот период, когда вводилось в оборот! Только что закончился XVIII век, идут первые годы нового столетия. Тогда казалось, что можно получить свою малую толику «счастья» просто с помощью правильного распределения ресурсов. Львиную долю средств потратили на строительство народного жилья - чистого, просторного, достойного. Пибоди-билдингз могут поведать нам частицу истории города. Так же, как и удивительная краснокирпичная постройка под номером девять на Брун-стрит, - Jewish Soup Kitchen (Еврейская суповая кухня). Здесь выдавали миски с горячей похлебкой бедным евреям квартала. Центр помощи открылся в 1902 году и гарантировал каждому мизерный рацион, приготовленный в соответствии с канонами кошерного питания. В период Великой депрессии здесь еженедельно получали свой паек до пяти тысяч человек. Потом кухню закрыли, но здание, к счастью, сохранилось. Его архитектурные формы, столь непривычные для периода их создания, - само по себе впечатляющее свидетельство времени.

Здесь сохранился, пожалуй, самый загадочный дом в Лондоне. Обязательно стоит сходить на него посмотреть, хотя бы на фасад, поскольку внутрь проникнуть довольно сложно. В этом доме номер 19 по Принслет-стрит (улица, отходящая от Брик-лейн) располагается Центр наследия Больничных полей (Spitalfields Heritage Centre). Здание возвели в 1719 году для одной из множества гугенотских шелкопрядильней. В 1870 году оно стало Объединенной синагогой (третьей из старейших в Англии) и в этом качестве просуществовало до 1980 года.

Одна из тесных комнатенок этого небольшого строения, чьи интерьеры остались практически нетронутыми, стала, кроме прочего, местом рождения одной из самых поразительных легенд современного города.

В 1969 году вдруг исчез Давид Родинский, крайне ортодоксальный иудей и исследователь Торы, который жил в одиночестве под крышей синагоги. Долгое время его никто не искал и не вспоминал, поскольку ученый вел замкнутый и уединенный образ жизни. В восьмидесятые годы каменщики, проводившие работы в здании, разрушив стену, обнаружили еще одну комнату. Она словно закапсулировалась. Ни тени присутствия хозяина, но наполненная следами его деятельности: каббалистические тексты на иврите и других языках, газеты двадцатилетней давности, путеводитель по Лондону с некоторыми тщательно отмеченными маршрутами, одежда, остатки пищи. Время покрыло предметы толстым саваном пыли, затянувшим также и маленькое окно, некогда пропускавшее немного света. А вдруг Родинскому удалось воплотить каббалистическую утопию и стать невидимкой? Или он пополнил длинный список «скрытых вещей», которыми, согласно Талмуду, полон мир? А может, он просто сбежал или умер? Городской поэт и новеллист Иэн Синклер был настолько очарован этой историей, что создал вместе с Рахель Лихтенштейн одну из своих самых удачных книг - «Комната Родинского».